ГЛАВНАЯ      АВТОРЫ

ПОИСК      МЕНЮ

1«   ‹2›   »3

Елеч Инна

Повезло

Когда стемнеет, приходит ангел. Он усаживается на подоконник, складывает крылья. И мы беседуем. Говорю, в основном, я. Он слушает, кивает. Иногда не соглашается, просит подумать еще. Я честно думаю. Хочется, чтобы он был доволен.

Разглядеть его толком не удаётся. Во-первых, темно. Я, конечно, могу свет включить. Но, думаю, он не одобрит — не зря же является в сумерках. Во-вторых, но я, возможно, ошибаюсь — черты у него текучие, расплывающиеся. Будто смотришь на воду. Иногда я в нем кого-то почти узнаю.

Собственно, я не уверена, что он — ангел. Предполагаю, допускаю. Удостоверения-то никакого не предъявлял.

Я лежу на боку и смотрю на него. На спине я давно лежать не могу. На спине у меня — бугорок. Можно даже сказать — горбик. Он увеличивается с каждым днем. У меня растут крылья.

Мне немного не по себе. Да что там, я просто в панике. Пока еще ничего, накидываю шарфик на плечи и иду на работу. Никто ничего не замечает. Или деликатно помалкивают. А дальше-то что будет? Как я буду смотреться на работе с крыльями? А еще метро, автобус. В легковушке я вообще не помещусь. Как жить-то?

Я смотрю в его зыбкое лицо. То чужое, то знакомое и близкое. Пытаюсь поймать его ускользающий взгляд. Жду подсказки. Не зря же он торчит каждую ночь на моем подоконнике! Но он слушает, доброжелательно кивает, замечания вставляет. И всё.

Днем я рассмотрела в зеркале — в бугорке наметилась трещина. Значит, уже скоро.

В компьютере есть картинка — бабочка. Юное, прелестное создание — на меня, кстати, слегка похоже — с крылышками. Рубиновыми, тонкими и почти прозрачными, с нежным рисунком и бархатистой каймой. Прелесть, вот бы мне такие! Но у меня будут — как у курицы — грязно-белые перья. Такие вылезают из старой подушки.

Ангел молчит. Лица его не видно. Я говорю:

— Вся наша свобода воли — иллюзия, фикция. Мы идем по коридору. Шаг вправо — синяк, шаг влево — шишка. Можно пытаться раздвинуть границы коридора. Чем, собственно, и занимаются все нормальные люди. Но особенно-то не расширишь. Если удастся за жизнь подвинуть на пару метров — уже неплохо. Какой-никакой комфорт.

Он так разозлился, что спрыгнул с подоконника и забегал по комнате. Крылья его в лунном свете отливали серебром. Может, реально — ангел?

— Ну ты и дура! Долго думала?

Думала я долго. Почти всю сознательную жизнь.

— А что, не так? Не правда?

Лицо его вдруг стало ясным и определенным. И очень на кого-то похожим. Вот только бы понять — на кого.

— Правда, еще какая правда. Если она тебе нужна, такая — на здоровье, никто отнимать не собирается. Если тебе нравится биться об стенки и получать синяки — твое право. Только зачем ты тогда крылья растишь? Как ты летать собираешься, если ходишь кое-как?

— Я ращу крылья? Ничего подобного, они сами растут. Никто меня, между прочим, не спрашивал, нужны ли мне эти крылья. Всё тот же коридор…

— Я, конечно, зря уж так. Никого ведь ни о чем не спрашивают. Не желаете ли, к примеру, ребенка потерять? Или, может, рака легких? А у меня — всего лишь крылья. По сравнению с раком — ерунда.

— Да,— говорю я ему,— критиковать легко. А ты подскажи что-нибудь конструктивное. Как, например, невозможное сделать реальным?

Он расхохотался. Весело, от души. И мне опять показалось, что лицо его я давно и хорошо знаю.

— Ну ты даешь. Хочешь готовый рецепт? Всего-то. Парочку несложных формул. И чтобы успех гарантирован.— Он вздохнул, тоскливо и безнадежно.— Как же вы любите халяву!

— Любим, да, отчего ж не любить, есть такая маленькая человеческая слабость. Но я на халяву особенно не рассчитываю. Я привыкла за все платить. Но на всякий случай, я вдруг спросила:

— Летать ты меня научишь?

— Нет, не научу. Что-то подскажу, конечно. Научить невозможно. Только сама.

— Ладно, сама — так сама. Я уже присмотрела высотку. Заберусь на последний этаж — и с Богом. Полечу, никуда не денусь. Крылья — они же для того, чтобы летать.

1«   ‹2›   »3

На страницу автора